Когда-то я здесь сочиняла страшилки с продолжением, рисила к ним картинки, и народу нравилось. Если снова начать этим заниматься, вы будете это читать?
Мне нравится
2
arsenyy kravchenko
наконец-то. даа
Кто пойдёт в подвал
Слишком холодно было в подвале, и слишком темно. Оно питалось сырой картошкой и потягивало виноградное вино из бутыли, припасённой хозяевами к семейному празднику, а когда бетонные стены озарялись скудными лучами фонаря, пряталось за бочкой и сидело тихо-тихо…
Так проходили его дни. И однажды оно заметило, что выросло. Тем погожим сентябрьским днём, когда его впервые принесли в подвал, приняв за картофелину, и высыпали на дощатый настил в картофельную кучу, оно было ещё совсем маленьким, сморщенным и напуганным. Оставшись в темноте, оно сперва громко пищало и звало на помощь, но никто не откликнулся.
Оно смутно помнило родное гнездо. Там всегда было тепло и уютно, но однажды покой был нарушен. В гнездо вонзился штык лопаты, разделив жизнь на до и после. Оно само не помнило, как оказалось в мешке. Потом были ужасные сутки на открытом воздухе, опять мешок — и подвал.
Привычной пищи не было, и оно стало поедать картошку. Постепенно она начала ему даже нравиться. А когда оно смогло откупорить бутыль вина, его жизнь стала вполне сносной. И оно тешило себя мыслью, что так будет всегда.
Оно росло быстро, хотя само не замечало, как увеличивается в размерах. Да, ему почему-то требовалось с каждым днём всё больше картошки, но её было вдоволь, и оно не волновалось. Но в какой-то момент заметило, что не умещается в щели между стеной и бочкой, где привыкло прятаться от людей, спускающихся за продуктами. И тогда оно слегка отодвинуло бочку…
А однажды почувствовало, что ему мало одной картошки и хочется чего-то другого. Оно не могло толком объяснить, чего именно, потому что не знало слова «мясо». Оно вообще не знало слов. Но когда заметило, что по сырому холодному полу шныряют маленькие существа с хвостиками-ниточками, то заинтересовалось. Ему нравилось исходящее от них тепло.
Изловив одного зверька, оно мгновенно сожрало его и нашло весьма вкусным, но слишком маленьким. Постепенно оно уничтожило всех зверьков и снова начало голодать. Сырая твёрдая картошка уже не лезла в горло, и оно, тоскуя по тёплой крови, вновь и вновь прикладывалось к вину. Бутыль почти опустела.
Отведав мяса, оно почувствовало в себе новую силу, которая настойчиво гнала его на поиски новой добычи…
Время шло. Наступила весна, и наконец-то пришёл долгожданный праздник. К людям приехали гости, и юную дочь хозяина послали в подвал за той самой бутылью.
— Но вино тяжёлое, вдруг я его уроню? — испуганно сказала девочка, стоя у открытой двери и с опаской глядя вниз.
— Тебе уже четырнадцать лет, ты большая и сильная! — ответила ей старшая сестра. — Не ленись.
— Я не ленюсь, — шёпотом сказала девочка, — просто мне всегда не по себе в нашем подвале. Мне каждый раз там что-то мерещится: то кто-то чавкает картошкой, то какая-то тень в углу шевелится. Пойдём вместе!
— Трусишка! — рассмеялась сестра. — Спускаться не буду, у меня новые туфли, но могу подождать тебя на пороге.
Со вздохом девочка сошла по ступенькам вниз. Вскоре из темноты раздался её тревожный голос, искажённый подвальным эхом:
— Ой, бутыль почти пустая! И пробки нет. Кто-то выпил наше вино!
— Что за ерунда? — возмутилась сестра. — Ты, наверно, что-то напутала.
— Говорю же тебе, вина нет! И картошка вся надкусанная…
— Картошка? Знаю, это мыши погрызли. Я хотела запустить в подвал кошку, но она вырвалась и удрала… Ладно, бери пару маленьких бутылок и выходи, гости ждут, — велела старшая сестра и, подождав немного, окликнула девочку: — Эй! Что ты канителишься? Я жду тебя уже десять минут. Почему ты молчишь? Отвечай! Сейчас не время играть в прятки. Сейчас спущусь и задам тебе! Считаю до трёх! Раз… два…три… спускаюсь…
Слишком холодно было в подвале, и слишком темно. Оно питалось сырой картошкой и потягивало виноградное вино из бутыли, припасённой хозяевами к семейному празднику, а когда бетонные стены озарялись скудными лучами фонаря, пряталось за бочкой и сидело тихо-тихо…
Так проходили его дни. И однажды оно заметило, что выросло. Тем погожим сентябрьским днём, когда его впервые принесли в подвал, приняв за картофелину, и высыпали на дощатый настил в картофельную кучу, оно было ещё совсем маленьким, сморщенным и напуганным. Оставшись в темноте, оно сперва громко пищало и звало на помощь, но никто не откликнулся.
Оно смутно помнило родное гнездо. Там всегда было тепло и уютно, но однажды покой был нарушен. В гнездо вонзился штык лопаты, разделив жизнь на до и после. Оно само не помнило, как оказалось в мешке. Потом были ужасные сутки на открытом воздухе, опять мешок — и подвал.
Привычной пищи не было, и оно стало поедать картошку. Постепенно она начала ему даже нравиться. А когда оно смогло откупорить бутыль вина, его жизнь стала вполне сносной. И оно тешило себя мыслью, что так будет всегда.
Оно росло быстро, хотя само не замечало, как увеличивается в размерах. Да, ему почему-то требовалось с каждым днём всё больше картошки, но её было вдоволь, и оно не волновалось. Но в какой-то момент заметило, что не умещается в щели между стеной и бочкой, где привыкло прятаться от людей, спускающихся за продуктами. И тогда оно слегка отодвинуло бочку…
А однажды почувствовало, что ему мало одной картошки и хочется чего-то другого. Оно не могло толком объяснить, чего именно, потому что не знало слова «мясо». Оно вообще не знало слов. Но когда заметило, что по сырому холодному полу шныряют маленькие существа с хвостиками-ниточками, то заинтересовалось. Ему нравилось исходящее от них тепло.
Изловив одного зверька, оно мгновенно сожрало его и нашло весьма вкусным, но слишком маленьким. Постепенно оно уничтожило всех зверьков и снова начало голодать. Сырая твёрдая картошка уже не лезла в горло, и оно, тоскуя по тёплой крови, вновь и вновь прикладывалось к вину. Бутыль почти опустела.
Отведав мяса, оно почувствовало в себе новую силу, которая настойчиво гнала его на поиски новой добычи…
Время шло. Наступила весна, и наконец-то пришёл долгожданный праздник. К людям приехали гости, и юную дочь хозяина послали в подвал за той самой бутылью.
— Но вино тяжёлое, вдруг я его уроню? — испуганно сказала девочка, стоя у открытой двери и с опаской глядя вниз.
— Тебе уже четырнадцать лет, ты большая и сильная! — ответила ей старшая сестра. — Не ленись.
— Я не ленюсь, — шёпотом сказала девочка, — просто мне всегда не по себе в нашем подвале. Мне каждый раз там что-то мерещится: то кто-то чавкает картошкой, то какая-то тень в углу шевелится. Пойдём вместе!
— Трусишка! — рассмеялась сестра. — Спускаться не буду, у меня новые туфли, но могу подождать тебя на пороге.
Со вздохом девочка сошла по ступенькам вниз. Вскоре из темноты раздался её тревожный голос, искажённый подвальным эхом:
— Ой, бутыль почти пустая! И пробки нет. Кто-то выпил наше вино!
— Что за ерунда? — возмутилась сестра. — Ты, наверно, что-то напутала.
— Говорю же тебе, вина нет! И картошка вся надкусанная…
— Картошка? Знаю, это мыши погрызли. Я хотела запустить в подвал кошку, но она вырвалась и удрала… Ладно, бери пару маленьких бутылок и выходи, гости ждут, — велела старшая сестра и, подождав немного, окликнула девочку: — Эй! Что ты канителишься? Я жду тебя уже десять минут. Почему ты молчишь? Отвечай! Сейчас не время играть в прятки. Сейчас спущусь и задам тебе! Считаю до трёх! Раз… два…три… спускаюсь…
Мне нравится
1
Крысёночек
Как-то раз одна девочка принесла домой маленького крысёнка. Он был напуган и весь дрожал, а ещё у него не было хвоста — торчал лишь короткий окровавленный обрубок. Девочка залила рану перекисью и посадила крысёнка в банку, закрыла её решетчатой крышкой и пошла к маме просить деньги на клетку.
Маме новый жилец не понравился.
— Дочка, ну что за причуды? У нас маленькая квартира, разве в таких условиях можно заводить животных? Отнеси его обратно и попроси вернуть деньги.
Девочка залилась слезами:
— Мамочка, мне его дали в зоомагазине просто так! Он бесхвостый, и его никто не купил бы. Там есть змея, и его хотели отдать ей, а мне стало его жалко…
— Лучше бы его скормили змее, — сказала мама. — Денег на клетку не дам. Делай с ним что хочешь — сама принесла, сама и возись. Я бы на твоём месте отнесла его на помойку.
Девочка, хлюпая носом, ушла в свою крохотную спальню, поставила к себе на колени банку с крысёнком и стала на него смотреть. Ей было очень обидно слышать от мамы такие слова.
— Представляешь, — сказала она крысёнку, — мама хочет, чтобы я выбросила тебя на помойку. Она сказала, что лучше бы тебя скормили змее… Ну почему у меня такая злая мама? — и девочка разревелась пуще прежнего.
Если бы она тогда посмотрела на своего питомца, то увидела бы, что в его чёрных глазках сверкнул зелёный огонёк. Маленькое существо смотрело на свою хозяйку умным и осмысленным взглядом, как будто поняло её слова.
Вытерев слёзы, девочка сходила на кухню и принесла крысёнку горсть перловой крупы. На дно банки она положила мягких бумажных салфеток, а потом догадалась, что крысёнок хочет пить, но, поскольку поилки не было, она просто намочила в воде кусок хлеба и бросила в банку.
С появлением крысёнка жизнь девочки изменилась. Появились хлопоты: банку приходилось чистить каждый день, а иногда и по два раза. Но эти хлопоты были ничем по сравнению с беспокойством, что мама войдёт в комнату и выбросит банку вместе с крысёнком. Эта сцена снилась девочке в кошмарах, она просыпалась среди ночи и вставала, чтобы убедиться, что её питомец жив и здоров. Тогда она открывала тугую крышку, просовывала свою тонкую руку в банку и гладила зверька.
По счастью, было самое начало летних каникул, и девочке не нужно было уходить надолго. Но на время прогулок она прятала банку в свой шкаф и строго говорила крысёнку:
— Не вздумай шуметь!
А он кивал ей, будто понимал, и смотрел на неё грустными чёрными глазками-шариками.
Девочка не могла завести ни кошку, ни собаку, потому что мама была категорически против всяких животных. Квартира была маленькой, мамина зарплата — тоже, и то, что мама не выбросила крысёнка, стало настоящим чудом. На самом деле мама хотела тихонько отнести его в дочкино отсутствие, а потом сказать, что он сам убежал, но просто не нашла банку.
Крысёнок слышал, как она ходит по комнате и приговаривает:
— Ну где же эта гадость? Куда она дела банку? Не хватало ещё заразу занести в дом…
Он был ещё очень маленький, поэтому съёживался от страха в своей банке, стараясь сидеть тихо-тихо. «Ничего, — думал он. — Я же не всегда буду таким маленьким. Лишь бы эта женщина не нашла меня раньше времени…»
Девочка каждый день чистила банку и хорошо её прятала, поэтому в её комнате не было запаха. Мама решила, что дочь одумалась и выбросила живого крысёнка в мусорный ящик, и забыла о зверьке. Но он о ней не забыл, и каждый раз, когда он о ней думал, в его глазах тускло поблёскивали зелёные огоньки.
Его хорошо кормили, и он быстро рос. Когда он однажды чуть не застрял в банке, девочка сказала:
— Я сделаю тебе новый домик. Только будь умницей и не выбегай на середину комнаты, хорошо? Мама не должна тебя видеть.
И она отдала ему свою дорожную сумку, с которой когда-то ездила на юг. Она устроила для крысёнка мягкую постель и поставила в сумку большое блюдце для воды. Но сумку тоже пришлось прятать в шкафу, чтобы не увидела мама. Для этого пришлось вынуть часть вещей.
Во время одной из прогулок девочка обмолвилась подруге, что у неё есть живой крысёнок. Подруга посоветовала давать ему деревяшки для стачивания зубов и рассказала про своих домашних крыс, а потом спросила:
— А где он у тебя живёт?
— В сумке, — ответила девочка. — Мама не разрешила покупать клетку.
— Ой, ему же там плохо! Я отдам тебе свою старую. Она вот такая, ему хватит, — и подружка показала руками, какого размера клетка.
— Да он в ней даже не поместится! — засмеялась девочка. — Ему и в сумке-то уже тесно.
— Значит, у тебя не крыса, а другое животное, — сказала подружка. — Крысы не вырастают такими большими.
— Нет, у меня именно крысёнок, — сказала девочка. — Мне его дали в зоомагазине месяц назад, и он был меньше ладошки. Но он хорошо растёт, потому что я его кормлю хлебом и зерном.
Подруга странно на неё посмотрела и заговорила о новом фильме. Они погуляли ещё немного, и девочка набрала тополиных палок в парке, чтобы крысёнок мог точить зубы. Придя домой, она положила их к нему в сумку. Крысёнок обрадовался и стал точить зубы. По ночам девочка сквозь сон слышала, как он что-то грызёт.
Сумка вскоре тоже стала мала, и девочка устроила ему жильё прямо в шкафу. Часть вещей снова пришлось вынуть. А чтобы в комнате не было беспорядка, девочка относила свои вещи на помойку. Крысёнок стал есть больше, и девочка за обедом просила у мамы добавки, а после тайком относила еду крысёнку. Но мама ничего не подозревала и лишь радовалась, что её дочь стала в три раза больше есть.
— Молодец, хорошо растёшь, — приговаривала девочка, гладя крысёнка по мягкой чёрной шёрстке, а он смотрел на неё благодарным взглядом. О, он очень любил свою маленькую хозяйку и ни за что не дал бы её в обиду! Теперь он стал достаточно сильным. Но всё же он был ещё мал.
Счастливые летние деньки пролетели быстро, и наступила осень. Девочка пошла в школу. Чтобы мама не нашла крысёнка, девочка закрывала шкаф на ключ. Её питомец так вырос, что из шкафа пришлось вынуть все полки и спрятать под кровать.
— Не скучай, — сказала девочка. — Я скоро приду.
Но зверёк скучал. Его хозяйка стала в последнее время очень грустной и почти не спала по ночам, а сидела за какими-то скучными книгами. То, что книги скучные, он понял сразу, как только заглянул в них. Он был очень умным крысёнком и давно научился читать.
В тот день девочка пришла очень поздно и вся в слезах.
— Мама, я больше не пойду в школу! — закричала она с порога, и они с мамой поругались.
Мама обзывала девочку свиньёй и бездельницей, они долго кричали друг на друга, и последнее слово осталось за мамой:
— Завтра пойдёшь в школу как миленькая! И прекрати наговаривать на своих одноклассников…
Девочка вбежала в спальню, хлопнув дверью, и бросилась на кровать. Её сотрясали рыдания. Тогда крысёнок вылез из шкафа — он давно научился открывать замок зубами — посмотрел на девочку, покачал головой и вышел из комнаты. Его хозяйка так горько плакала, что ничего не заметила, иначе не выпустила бы его. Она очень боялась, что мама вышвырнет её любимца на помойку или, чего доброго, убьёт.
Его не было около часа. Девочка немного успокоилась и вытерла слёзы. Ей нужно было учить уроки на завтра, и она достала из рюкзака свои книжки. Но тут дверь тихонько скрипнула, и вошёл крысёнок.
— Мама, я учу, учу! — не оборачиваясь, крикнула девочка. — Я всё поняла и завтра пойду в школу!
— Это я, — осторожно сказал крысёнок. Голос у него был грубый, мужской, и он старался говорить как можно тише, чтобы не напугать девочку.
Но она всё-таки вздрогнула от неожиданности, когда обернулась и увидела его: он стал таким большим, что уже не влез бы в шкаф.
— Ты умеешь говорить? — шёпотом спросила девочка и выронила книжку.
— Я научился ещё летом, — похвастался крысёнок. — И давно хотел сказать тебе спасибо за то, что спасла меня и выхаживала. Ты так хорошо меня кормила, что теперь я сильный и ничего не боюсь.
Девочка с опаской оглянулась на дверь. В квартире было тихо-тихо.
— Пожалуйста, не выходи больше из комнаты, — дрожащим голосом попросила она. — А то моя мама тебя убьёт, и у меня не будет друга.
— Она уже ничего мне не сделает, — облизнулся крысёнок. — И тебе тоже. Можешь бросить свои скучные книжки — тебя больше никто не отправит насильно в школу.
— Ты стал таким большим, — продолжала удивляться девочка. — Я должна сделать новый домик, ведь шкаф уже мал для тебя.
— А зачем нам шкаф? Зачем эта скучная квартира? За месяц я прогрыз весь дом насквозь и отыскал подземный ход. Садись мне на спину, и я унесу тебя в крысиную страну, где я буду королём, а ты королевой!
— Но я же ещё маленькая! — опешила девочка.
— Я подожду, пока ты вырастешь. Я всегда буду любить и защищать тебя. У тебя будет всё, что пожелаешь. Несметные богатства подземного мира будут у твоих ног, и тебе будут прислуживать тысячи верных крыс. Соглашайся!
— Ну если только на минутку, — пролепетала девочка. — Как ты думаешь, мама не рассердится?
— Не рассердится, — расхохотался крысёнок. — Это я знаю точно!
Одним резким движением он опрокинул шкаф, и открылась огромная дыра в полу. Девочка села крысёнку на спину, и они скрылись в подземелье.
Как-то раз одна девочка принесла домой маленького крысёнка. Он был напуган и весь дрожал, а ещё у него не было хвоста — торчал лишь короткий окровавленный обрубок. Девочка залила рану перекисью и посадила крысёнка в банку, закрыла её решетчатой крышкой и пошла к маме просить деньги на клетку.
Маме новый жилец не понравился.
— Дочка, ну что за причуды? У нас маленькая квартира, разве в таких условиях можно заводить животных? Отнеси его обратно и попроси вернуть деньги.
Девочка залилась слезами:
— Мамочка, мне его дали в зоомагазине просто так! Он бесхвостый, и его никто не купил бы. Там есть змея, и его хотели отдать ей, а мне стало его жалко…
— Лучше бы его скормили змее, — сказала мама. — Денег на клетку не дам. Делай с ним что хочешь — сама принесла, сама и возись. Я бы на твоём месте отнесла его на помойку.
Девочка, хлюпая носом, ушла в свою крохотную спальню, поставила к себе на колени банку с крысёнком и стала на него смотреть. Ей было очень обидно слышать от мамы такие слова.
— Представляешь, — сказала она крысёнку, — мама хочет, чтобы я выбросила тебя на помойку. Она сказала, что лучше бы тебя скормили змее… Ну почему у меня такая злая мама? — и девочка разревелась пуще прежнего.
Если бы она тогда посмотрела на своего питомца, то увидела бы, что в его чёрных глазках сверкнул зелёный огонёк. Маленькое существо смотрело на свою хозяйку умным и осмысленным взглядом, как будто поняло её слова.
Вытерев слёзы, девочка сходила на кухню и принесла крысёнку горсть перловой крупы. На дно банки она положила мягких бумажных салфеток, а потом догадалась, что крысёнок хочет пить, но, поскольку поилки не было, она просто намочила в воде кусок хлеба и бросила в банку.
С появлением крысёнка жизнь девочки изменилась. Появились хлопоты: банку приходилось чистить каждый день, а иногда и по два раза. Но эти хлопоты были ничем по сравнению с беспокойством, что мама войдёт в комнату и выбросит банку вместе с крысёнком. Эта сцена снилась девочке в кошмарах, она просыпалась среди ночи и вставала, чтобы убедиться, что её питомец жив и здоров. Тогда она открывала тугую крышку, просовывала свою тонкую руку в банку и гладила зверька.
По счастью, было самое начало летних каникул, и девочке не нужно было уходить надолго. Но на время прогулок она прятала банку в свой шкаф и строго говорила крысёнку:
— Не вздумай шуметь!
А он кивал ей, будто понимал, и смотрел на неё грустными чёрными глазками-шариками.
Девочка не могла завести ни кошку, ни собаку, потому что мама была категорически против всяких животных. Квартира была маленькой, мамина зарплата — тоже, и то, что мама не выбросила крысёнка, стало настоящим чудом. На самом деле мама хотела тихонько отнести его в дочкино отсутствие, а потом сказать, что он сам убежал, но просто не нашла банку.
Крысёнок слышал, как она ходит по комнате и приговаривает:
— Ну где же эта гадость? Куда она дела банку? Не хватало ещё заразу занести в дом…
Он был ещё очень маленький, поэтому съёживался от страха в своей банке, стараясь сидеть тихо-тихо. «Ничего, — думал он. — Я же не всегда буду таким маленьким. Лишь бы эта женщина не нашла меня раньше времени…»
Девочка каждый день чистила банку и хорошо её прятала, поэтому в её комнате не было запаха. Мама решила, что дочь одумалась и выбросила живого крысёнка в мусорный ящик, и забыла о зверьке. Но он о ней не забыл, и каждый раз, когда он о ней думал, в его глазах тускло поблёскивали зелёные огоньки.
Его хорошо кормили, и он быстро рос. Когда он однажды чуть не застрял в банке, девочка сказала:
— Я сделаю тебе новый домик. Только будь умницей и не выбегай на середину комнаты, хорошо? Мама не должна тебя видеть.
И она отдала ему свою дорожную сумку, с которой когда-то ездила на юг. Она устроила для крысёнка мягкую постель и поставила в сумку большое блюдце для воды. Но сумку тоже пришлось прятать в шкафу, чтобы не увидела мама. Для этого пришлось вынуть часть вещей.
Во время одной из прогулок девочка обмолвилась подруге, что у неё есть живой крысёнок. Подруга посоветовала давать ему деревяшки для стачивания зубов и рассказала про своих домашних крыс, а потом спросила:
— А где он у тебя живёт?
— В сумке, — ответила девочка. — Мама не разрешила покупать клетку.
— Ой, ему же там плохо! Я отдам тебе свою старую. Она вот такая, ему хватит, — и подружка показала руками, какого размера клетка.
— Да он в ней даже не поместится! — засмеялась девочка. — Ему и в сумке-то уже тесно.
— Значит, у тебя не крыса, а другое животное, — сказала подружка. — Крысы не вырастают такими большими.
— Нет, у меня именно крысёнок, — сказала девочка. — Мне его дали в зоомагазине месяц назад, и он был меньше ладошки. Но он хорошо растёт, потому что я его кормлю хлебом и зерном.
Подруга странно на неё посмотрела и заговорила о новом фильме. Они погуляли ещё немного, и девочка набрала тополиных палок в парке, чтобы крысёнок мог точить зубы. Придя домой, она положила их к нему в сумку. Крысёнок обрадовался и стал точить зубы. По ночам девочка сквозь сон слышала, как он что-то грызёт.
Сумка вскоре тоже стала мала, и девочка устроила ему жильё прямо в шкафу. Часть вещей снова пришлось вынуть. А чтобы в комнате не было беспорядка, девочка относила свои вещи на помойку. Крысёнок стал есть больше, и девочка за обедом просила у мамы добавки, а после тайком относила еду крысёнку. Но мама ничего не подозревала и лишь радовалась, что её дочь стала в три раза больше есть.
— Молодец, хорошо растёшь, — приговаривала девочка, гладя крысёнка по мягкой чёрной шёрстке, а он смотрел на неё благодарным взглядом. О, он очень любил свою маленькую хозяйку и ни за что не дал бы её в обиду! Теперь он стал достаточно сильным. Но всё же он был ещё мал.
Счастливые летние деньки пролетели быстро, и наступила осень. Девочка пошла в школу. Чтобы мама не нашла крысёнка, девочка закрывала шкаф на ключ. Её питомец так вырос, что из шкафа пришлось вынуть все полки и спрятать под кровать.
— Не скучай, — сказала девочка. — Я скоро приду.
Но зверёк скучал. Его хозяйка стала в последнее время очень грустной и почти не спала по ночам, а сидела за какими-то скучными книгами. То, что книги скучные, он понял сразу, как только заглянул в них. Он был очень умным крысёнком и давно научился читать.
В тот день девочка пришла очень поздно и вся в слезах.
— Мама, я больше не пойду в школу! — закричала она с порога, и они с мамой поругались.
Мама обзывала девочку свиньёй и бездельницей, они долго кричали друг на друга, и последнее слово осталось за мамой:
— Завтра пойдёшь в школу как миленькая! И прекрати наговаривать на своих одноклассников…
Девочка вбежала в спальню, хлопнув дверью, и бросилась на кровать. Её сотрясали рыдания. Тогда крысёнок вылез из шкафа — он давно научился открывать замок зубами — посмотрел на девочку, покачал головой и вышел из комнаты. Его хозяйка так горько плакала, что ничего не заметила, иначе не выпустила бы его. Она очень боялась, что мама вышвырнет её любимца на помойку или, чего доброго, убьёт.
Его не было около часа. Девочка немного успокоилась и вытерла слёзы. Ей нужно было учить уроки на завтра, и она достала из рюкзака свои книжки. Но тут дверь тихонько скрипнула, и вошёл крысёнок.
— Мама, я учу, учу! — не оборачиваясь, крикнула девочка. — Я всё поняла и завтра пойду в школу!
— Это я, — осторожно сказал крысёнок. Голос у него был грубый, мужской, и он старался говорить как можно тише, чтобы не напугать девочку.
Но она всё-таки вздрогнула от неожиданности, когда обернулась и увидела его: он стал таким большим, что уже не влез бы в шкаф.
— Ты умеешь говорить? — шёпотом спросила девочка и выронила книжку.
— Я научился ещё летом, — похвастался крысёнок. — И давно хотел сказать тебе спасибо за то, что спасла меня и выхаживала. Ты так хорошо меня кормила, что теперь я сильный и ничего не боюсь.
Девочка с опаской оглянулась на дверь. В квартире было тихо-тихо.
— Пожалуйста, не выходи больше из комнаты, — дрожащим голосом попросила она. — А то моя мама тебя убьёт, и у меня не будет друга.
— Она уже ничего мне не сделает, — облизнулся крысёнок. — И тебе тоже. Можешь бросить свои скучные книжки — тебя больше никто не отправит насильно в школу.
— Ты стал таким большим, — продолжала удивляться девочка. — Я должна сделать новый домик, ведь шкаф уже мал для тебя.
— А зачем нам шкаф? Зачем эта скучная квартира? За месяц я прогрыз весь дом насквозь и отыскал подземный ход. Садись мне на спину, и я унесу тебя в крысиную страну, где я буду королём, а ты королевой!
— Но я же ещё маленькая! — опешила девочка.
— Я подожду, пока ты вырастешь. Я всегда буду любить и защищать тебя. У тебя будет всё, что пожелаешь. Несметные богатства подземного мира будут у твоих ног, и тебе будут прислуживать тысячи верных крыс. Соглашайся!
— Ну если только на минутку, — пролепетала девочка. — Как ты думаешь, мама не рассердится?
— Не рассердится, — расхохотался крысёнок. — Это я знаю точно!
Одним резким движением он опрокинул шкаф, и открылась огромная дыра в полу. Девочка села крысёнку на спину, и они скрылись в подземелье.
Мне нравится
Перезалила по новой страшилку про кукол. Она выложена в обратном порядке, отредактированная и с картинками. Подобными чёрными делами буду заниматься по выходным, когда на сайте мало посетителей. Кто читал, лайки переставьте.
Мне нравится
Вам не кажется, что куклы обладают мистическими свойствами? Ведь недаром про них снято и написано столько ужастиков! Вот и мои пять копеек в эту коллекцию.
Страшилка выложена в обратном порядке, крутить не вверх, а вниз. Описание: поп-звезда берёт на воспитание девочку из детдома. Поначалу девочка довольна новой жизнью, но постепенно начинает замечать, что в особняке приёмной мамы творится что-то неладное: прислуга немая, гулять запрещено, а на втором этаже в особой комнате хранятся странные фарфоровые куклы.
Размер: 16 страниц, 14 глав. Приятного пугания!
Страшилка выложена в обратном порядке, крутить не вверх, а вниз. Описание: поп-звезда берёт на воспитание девочку из детдома. Поначалу девочка довольна новой жизнью, но постепенно начинает замечать, что в особняке приёмной мамы творится что-то неладное: прислуга немая, гулять запрещено, а на втором этаже в особой комнате хранятся странные фарфоровые куклы.
Размер: 16 страниц, 14 глав. Приятного пугания!
Мне нравится
2
Солнечный Зайчик, глава 1
В детском доме плохо кормили, а сладости давали вообще редко, и сильные отбирали их у слабых. Воспитательницам было наплевать, кто кого обижает, и более-менее сносно жить можно было только при условии, что ты наглый и сильный. Если ты слабый и никого не обижаешь, тебе в детском доме придётся плохо. А если ты при этом ещё и девочка — твоё дело вообще дрянь, поэтому, когда Алесе объявили, что её хочет забрать какая-то богатая женщина, то Алеся страшно обрадовалась.
Воспитательница сказала это при всех детях и ушла, а дети в припадке зависти тут же набросились на Алесю и избили её, чтобы не задавалась. Алеся и не думала задаваться, но дети считали иначе. Обычно воспитательницы не обращали внимания на такие побои, считая, что детишки просто играют, но в этот раз всем влетело. Больше всего кричали на Алесю. «Ни за что бить не будут! Значит, ты сама их довела! Что, если твоя новая мама увидит тебя с синяками и передумает?» — оглушительно кричала директриса детского дома, нависая над маленькой Алесей. От её криков звенели стёкла, и даже хулиганистые мальчишки попрятались по углам. Алеся молчала, опустив глаза и делая вид, что ей стыдно. Она знала, что надо всего лишь заплакать, и тогда от неё отстанут, но плакать она не могла вот уже два года. Не было слёз, и всё тут. Было Алесе девять лет.
Когда за ней приехала новая мама, девочку нарядили во всё чистое, причесали и усадили на диванчик в коридоре, сказав: «Жди!» Она хорошо слышала из-за двери, как директриса за что-то извиняется перед гостьей и убеждает взять другую девочку, помладше и посимпатичнее, чем Алеся.
— Она же совсем некрасивая. У неё коричневые глаза и тёмные волосы. Зачем такой знаменитой певице, как вы, некрасивая воспитанница? Возьмите лучше Катю, у Кати голубые глаза и светлые волосы.
В детдоме всех стригут, и тёмно-русые Алесины волосы, обкромсанные ножницами, едва отросли до плеч перед визитом приёмной мамы. «Может быть, в новом доме мне разрешат отращивать косы», — подумала Алеся. Но даже если и не разрешат — она с радостью поедет куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Она боялась, что новая мама поверит глупой директрисе и возьмёт не её, а Катю. Но гостья была непреклонна: ей была нужна только Алеся.
Девочка сгорала от нетерпения. Скорее бы её отсюда увезли! Она в который раз разглядывала мрачный синий коридор с грязными лампочками под потолком, облупленные коричневые двери, дырявый линолеум на полу — всё это было ей ненавистно, и она надеялась, что видит детдом в последний раз. Только бы мама не передумала. Алеся мысленно уже называла эту женщину мамой.
Наконец дверь кабинета со скрипом отворилась, и Алеся радостно вскочила с продавленного дивана. В коридор вышли директриса, воспитательница и высокая блондинка в дорогих вычурных одеждах. Сколько лет ей было, Алеся не могла определить, но точно больше тридцати. Может быть, даже сорок. Лицо гостьи покрывал густой слой косметики, прическа была пышно взбита и украшена бриллиантовыми шпильками, а аромат сладких духов был так силён, что заполнил весь коридор. Женщина была стройна и красива, но улыбка её казалась чересчур слащавой.
— Здравствуй, Алеся. Я хочу стать твоей мамой, — сказала гостья хорошо поставленным нежным голосом. — Поедешь ко мне?
И Алеся, не думая ни о чём, бросилась к ней в объятия.
В детском доме плохо кормили, а сладости давали вообще редко, и сильные отбирали их у слабых. Воспитательницам было наплевать, кто кого обижает, и более-менее сносно жить можно было только при условии, что ты наглый и сильный. Если ты слабый и никого не обижаешь, тебе в детском доме придётся плохо. А если ты при этом ещё и девочка — твоё дело вообще дрянь, поэтому, когда Алесе объявили, что её хочет забрать какая-то богатая женщина, то Алеся страшно обрадовалась.
Воспитательница сказала это при всех детях и ушла, а дети в припадке зависти тут же набросились на Алесю и избили её, чтобы не задавалась. Алеся и не думала задаваться, но дети считали иначе. Обычно воспитательницы не обращали внимания на такие побои, считая, что детишки просто играют, но в этот раз всем влетело. Больше всего кричали на Алесю. «Ни за что бить не будут! Значит, ты сама их довела! Что, если твоя новая мама увидит тебя с синяками и передумает?» — оглушительно кричала директриса детского дома, нависая над маленькой Алесей. От её криков звенели стёкла, и даже хулиганистые мальчишки попрятались по углам. Алеся молчала, опустив глаза и делая вид, что ей стыдно. Она знала, что надо всего лишь заплакать, и тогда от неё отстанут, но плакать она не могла вот уже два года. Не было слёз, и всё тут. Было Алесе девять лет.
Когда за ней приехала новая мама, девочку нарядили во всё чистое, причесали и усадили на диванчик в коридоре, сказав: «Жди!» Она хорошо слышала из-за двери, как директриса за что-то извиняется перед гостьей и убеждает взять другую девочку, помладше и посимпатичнее, чем Алеся.
— Она же совсем некрасивая. У неё коричневые глаза и тёмные волосы. Зачем такой знаменитой певице, как вы, некрасивая воспитанница? Возьмите лучше Катю, у Кати голубые глаза и светлые волосы.
В детдоме всех стригут, и тёмно-русые Алесины волосы, обкромсанные ножницами, едва отросли до плеч перед визитом приёмной мамы. «Может быть, в новом доме мне разрешат отращивать косы», — подумала Алеся. Но даже если и не разрешат — она с радостью поедет куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Она боялась, что новая мама поверит глупой директрисе и возьмёт не её, а Катю. Но гостья была непреклонна: ей была нужна только Алеся.
Девочка сгорала от нетерпения. Скорее бы её отсюда увезли! Она в который раз разглядывала мрачный синий коридор с грязными лампочками под потолком, облупленные коричневые двери, дырявый линолеум на полу — всё это было ей ненавистно, и она надеялась, что видит детдом в последний раз. Только бы мама не передумала. Алеся мысленно уже называла эту женщину мамой.
Наконец дверь кабинета со скрипом отворилась, и Алеся радостно вскочила с продавленного дивана. В коридор вышли директриса, воспитательница и высокая блондинка в дорогих вычурных одеждах. Сколько лет ей было, Алеся не могла определить, но точно больше тридцати. Может быть, даже сорок. Лицо гостьи покрывал густой слой косметики, прическа была пышно взбита и украшена бриллиантовыми шпильками, а аромат сладких духов был так силён, что заполнил весь коридор. Женщина была стройна и красива, но улыбка её казалась чересчур слащавой.
— Здравствуй, Алеся. Я хочу стать твоей мамой, — сказала гостья хорошо поставленным нежным голосом. — Поедешь ко мне?
И Алеся, не думая ни о чём, бросилась к ней в объятия.
Мне нравится
1
Солнечный Зайчик, 2 глава
— Меня зовут Изольда, — представилась дама, когда они сели в её автомобиль. — Но ты можешь называть меня мамой.
Она пристегнула Алесю, пристегнулась сама и включила зажигание. Дама очень ловко управлялась со своим авто, и у Алеси захватило дух, когда они выехали на дорогу. Девочка впервые каталась на машине, и новое ощущение вызвало у неё восторг. Они ехали по второстепенной улочке, где не было пробок, и Алеся во все глаза рассматривала, дома, магазины и прохожих. Другие машины ей тоже нравились.
— Как здоровско! — сказала она, вертя головой.
— Не произноси жаргонных словечек. Правильно говорить «здорово», — поправила её новая мама, и девочка замолчала.
Женщина включила радио, пощёлкала каналы и остановила выбор на спокойной мажорной песне почти без мелодии.
— Тебе нравится? — лукаво спросила она, и Алеся кивнула. — Это пою я.
Алеся посмотрела на неё, потом на радио, потом снова на неё.
— Вы певица?
— И весьма известная, — с улыбкой ответила дама. — Называй меня, пожалуйста, на ты, ведь теперь мы с тобой мама и дочка.
— Ты… певица, — запнувшись, произнесла девочка и добавила: — Мама.
Женщина весело рассмеялась и потрепала её по волосам. Когда они выехали из столицы, она разогнала машину до такой скорости, что Алеся испугалась и попросила ехать помедленнее.
— Ну что ты, Алесенька, разве это быстро! Мой особняк в сорока километрах от Москвы. Если ползать, как улитка, можно потерять много времени.
Алесе нравилось всё: и дома, и деревья, и поля, и бродячие собаки, но попросить Изольду остановить авто она не решалась. Наверняка ещё будет возможность погулять, а пока лучше молчать и слушаться.
Особняк она увидела издалека — он утопал в зелени и сверкал белой черепицей крыш. Каждую пристройку венчали башенки с флюгерами, и у девочки захватило дух от восторга.
— Это домик из сказки? — спросила она Изольду.
— Да, теперь ты будешь жить в настоящей сказке.
Перед литыми узорчатыми воротами Изольда нетерпеливо ударила по сигналу, и из будки выбежал работник, торопясь открыть. Они въехали в сад с камнями, уродливыми скульптурами и ровными лужайками, и Алеся даже рот раскрыла от восхищения.
— Можно погулять? — попросила она, но Изольда не позволила.
— Потом погуляешь. У меня мало времени. Я покажу тебе твою комнату и поеду на запись.
Она остановила авто возле парадного входа. Особняк был огромен! Он был даже больше детского дома. Здесь было всего два этажа, не считая нескольких мансард, но два необъятных крыла и многочисленные пристройки создавали впечатление, что это не дом, а целый город. Стены были покрыты бледно-розовой краской, а мраморную лестницу с перилами украшали две колонны и навес. С сожалением оглянувшись на чудесный сад, Алеся вошла вслед за новой мамой в огромный дом. Волна незнакомого запаха окатила её в просторном холле, отделанном мраморной плиткой — пахло чем-то кислым и затхлым. Алеся хотела по привычке снять башмачки, но Изольда запретила и повела её за руку по просторному коридору.
— Но ведь ковёр испачкается! — с ужасом проговорила Алеся. Она помнила, какой крик поднимали уборщицы в детдоме, если кто-то из детей наследил на полу.
— Его вычистят специальные люди, — ответила Изольда. — Вот твоя комната. Не выходи из неё. Если что-то нужно, спроси у тёти Даши. Я приеду вечером. Не скучай.
Она суетливо поцеловала Алесю в щёку и аккуратно втолкнула её в большую светлую комнату, заваленную игрушками. Дверь закрылась.
— Меня зовут Изольда, — представилась дама, когда они сели в её автомобиль. — Но ты можешь называть меня мамой.
Она пристегнула Алесю, пристегнулась сама и включила зажигание. Дама очень ловко управлялась со своим авто, и у Алеси захватило дух, когда они выехали на дорогу. Девочка впервые каталась на машине, и новое ощущение вызвало у неё восторг. Они ехали по второстепенной улочке, где не было пробок, и Алеся во все глаза рассматривала, дома, магазины и прохожих. Другие машины ей тоже нравились.
— Как здоровско! — сказала она, вертя головой.
— Не произноси жаргонных словечек. Правильно говорить «здорово», — поправила её новая мама, и девочка замолчала.
Женщина включила радио, пощёлкала каналы и остановила выбор на спокойной мажорной песне почти без мелодии.
— Тебе нравится? — лукаво спросила она, и Алеся кивнула. — Это пою я.
Алеся посмотрела на неё, потом на радио, потом снова на неё.
— Вы певица?
— И весьма известная, — с улыбкой ответила дама. — Называй меня, пожалуйста, на ты, ведь теперь мы с тобой мама и дочка.
— Ты… певица, — запнувшись, произнесла девочка и добавила: — Мама.
Женщина весело рассмеялась и потрепала её по волосам. Когда они выехали из столицы, она разогнала машину до такой скорости, что Алеся испугалась и попросила ехать помедленнее.
— Ну что ты, Алесенька, разве это быстро! Мой особняк в сорока километрах от Москвы. Если ползать, как улитка, можно потерять много времени.
Алесе нравилось всё: и дома, и деревья, и поля, и бродячие собаки, но попросить Изольду остановить авто она не решалась. Наверняка ещё будет возможность погулять, а пока лучше молчать и слушаться.
Особняк она увидела издалека — он утопал в зелени и сверкал белой черепицей крыш. Каждую пристройку венчали башенки с флюгерами, и у девочки захватило дух от восторга.
— Это домик из сказки? — спросила она Изольду.
— Да, теперь ты будешь жить в настоящей сказке.
Перед литыми узорчатыми воротами Изольда нетерпеливо ударила по сигналу, и из будки выбежал работник, торопясь открыть. Они въехали в сад с камнями, уродливыми скульптурами и ровными лужайками, и Алеся даже рот раскрыла от восхищения.
— Можно погулять? — попросила она, но Изольда не позволила.
— Потом погуляешь. У меня мало времени. Я покажу тебе твою комнату и поеду на запись.
Она остановила авто возле парадного входа. Особняк был огромен! Он был даже больше детского дома. Здесь было всего два этажа, не считая нескольких мансард, но два необъятных крыла и многочисленные пристройки создавали впечатление, что это не дом, а целый город. Стены были покрыты бледно-розовой краской, а мраморную лестницу с перилами украшали две колонны и навес. С сожалением оглянувшись на чудесный сад, Алеся вошла вслед за новой мамой в огромный дом. Волна незнакомого запаха окатила её в просторном холле, отделанном мраморной плиткой — пахло чем-то кислым и затхлым. Алеся хотела по привычке снять башмачки, но Изольда запретила и повела её за руку по просторному коридору.
— Но ведь ковёр испачкается! — с ужасом проговорила Алеся. Она помнила, какой крик поднимали уборщицы в детдоме, если кто-то из детей наследил на полу.
— Его вычистят специальные люди, — ответила Изольда. — Вот твоя комната. Не выходи из неё. Если что-то нужно, спроси у тёти Даши. Я приеду вечером. Не скучай.
Она суетливо поцеловала Алесю в щёку и аккуратно втолкнула её в большую светлую комнату, заваленную игрушками. Дверь закрылась.
Мне нравится
1
Солнечный Зайчик, 3 глава
В кресле-качалке сидела грузная старушка в чёрном платье до пят и чёрной косынке. При виде оробевшей Алеси она кряхтя поднялась ей навстречу, подобрала с пола клюку и тяжёлыми шагами приблизилась к ней вплотную. Алеся задрожала: тётка была слишком похожа на ведьму.
— Э-э, — неопределённо промычала тётка и взяла Алесю за плечо, подталкивая к неприметной белой двери слева.
Алеся не знала, чего от неё хотят, и вырвалась. Тётка недовольно фыркнула и открыла перед девочкой дверь. Алеся увидела маленькую ванную комнату, идеально вычищенную, и поняла, что ей предлагают умыться с дороги. Это было очень кстати: тональный крем, которым воспитательница замазала ей синяки, въелся в кожу и невыносимо щипал. С наслаждением Алеся смыла с себя дешевую косметику.
Пока она плескалась под краном, тётка в чёрном соорудила с помощью микроволновки целый поднос горячей еды и поставила на низенький детский столик. Алеся вышла с полотенцем в руках и взвизгнула от восторга: детдомовские дети всегда голодные, а тут еще еда такая вкусная! Здесь была и толчёная картошка, и жареные грибы со сметаной, и какой-то заморский салат, и малюсенькие поджаристые пирожки с разными начинками, и глиняная кружка с дымящимся чаем. Алеся бросила полотенце на диван и уселась за столик, но перед тем как приняться за еду, обратилась к тётке:
— Вы тоже кушайте, а то нехорошо получается. Я одна, как барыня.
Даже не глядя в её сторону, старуха раздражённо махнула рукой и поплелась в своё кресло. Без клюки она передвигалась совсем медленно.
«Ну и ладно», — подумала Алеся и запустила зубы в пирожок с капустой.
***
— Тётенька, а это мои игрушки? — спросила Алеся после обеда. Та мрачно зыркнула на неё из кресла и не ответила. Алеся подняла клюку и поставила возле кресла, и старуха машинально обхватила набалдашник пальцами.
Несмотря на то, что она накормила Алесю и присматривала за ней, было в этой толстухе что-то пугающее. Алеся занялась игрушками, искоса поглядывая на свою немую няньку. Плюшевых зверей, домиков и головоломок было столько, что за целый час Алеся успела пересмотреть только половину. Игрушки были замечательные, но к концу часа у Алеси от них голова пошла кругом, и она начала разглядывать комнату.
Потолки были неимоверно высокие, выше трёх метров, со скруглёнными углами и без единой паутинки. На каждой стене висело по одной аляповатой картине. Обстановка состояла из шкафа для одежды, стеллажа для игрушек, детской кровати и крохотного диванчика, обитого жёлтой тканью с коричневыми медвежатами. Посередине на пушистом зелёном ковре стоял столик со стульчиком, а у окна нянькино кресло. В стену были вмонтированы холодильный шкаф для еды и микроволновка.
Алесе захотелось посмотреть в окно, но она не решалась беспокоить мрачную няньку. Подойдя на цыпочках к двери, она взялась за ручку, толкнула, и тут старуха оглушительно взревела и стукнула клюкой по полу. Алеся ойкнула и закрыла дверь. Нянька была страшна: её морщинистое лицо под косматыми бровями тряслось от гнева, а губы двигались в беззвучных проклятьях. Алеся юркнула на диванчик и больше уже не подходила к двери до приезда хозяйки.
В кресле-качалке сидела грузная старушка в чёрном платье до пят и чёрной косынке. При виде оробевшей Алеси она кряхтя поднялась ей навстречу, подобрала с пола клюку и тяжёлыми шагами приблизилась к ней вплотную. Алеся задрожала: тётка была слишком похожа на ведьму.
— Э-э, — неопределённо промычала тётка и взяла Алесю за плечо, подталкивая к неприметной белой двери слева.
Алеся не знала, чего от неё хотят, и вырвалась. Тётка недовольно фыркнула и открыла перед девочкой дверь. Алеся увидела маленькую ванную комнату, идеально вычищенную, и поняла, что ей предлагают умыться с дороги. Это было очень кстати: тональный крем, которым воспитательница замазала ей синяки, въелся в кожу и невыносимо щипал. С наслаждением Алеся смыла с себя дешевую косметику.
Пока она плескалась под краном, тётка в чёрном соорудила с помощью микроволновки целый поднос горячей еды и поставила на низенький детский столик. Алеся вышла с полотенцем в руках и взвизгнула от восторга: детдомовские дети всегда голодные, а тут еще еда такая вкусная! Здесь была и толчёная картошка, и жареные грибы со сметаной, и какой-то заморский салат, и малюсенькие поджаристые пирожки с разными начинками, и глиняная кружка с дымящимся чаем. Алеся бросила полотенце на диван и уселась за столик, но перед тем как приняться за еду, обратилась к тётке:
— Вы тоже кушайте, а то нехорошо получается. Я одна, как барыня.
Даже не глядя в её сторону, старуха раздражённо махнула рукой и поплелась в своё кресло. Без клюки она передвигалась совсем медленно.
«Ну и ладно», — подумала Алеся и запустила зубы в пирожок с капустой.
***
— Тётенька, а это мои игрушки? — спросила Алеся после обеда. Та мрачно зыркнула на неё из кресла и не ответила. Алеся подняла клюку и поставила возле кресла, и старуха машинально обхватила набалдашник пальцами.
Несмотря на то, что она накормила Алесю и присматривала за ней, было в этой толстухе что-то пугающее. Алеся занялась игрушками, искоса поглядывая на свою немую няньку. Плюшевых зверей, домиков и головоломок было столько, что за целый час Алеся успела пересмотреть только половину. Игрушки были замечательные, но к концу часа у Алеси от них голова пошла кругом, и она начала разглядывать комнату.
Потолки были неимоверно высокие, выше трёх метров, со скруглёнными углами и без единой паутинки. На каждой стене висело по одной аляповатой картине. Обстановка состояла из шкафа для одежды, стеллажа для игрушек, детской кровати и крохотного диванчика, обитого жёлтой тканью с коричневыми медвежатами. Посередине на пушистом зелёном ковре стоял столик со стульчиком, а у окна нянькино кресло. В стену были вмонтированы холодильный шкаф для еды и микроволновка.
Алесе захотелось посмотреть в окно, но она не решалась беспокоить мрачную няньку. Подойдя на цыпочках к двери, она взялась за ручку, толкнула, и тут старуха оглушительно взревела и стукнула клюкой по полу. Алеся ойкнула и закрыла дверь. Нянька была страшна: её морщинистое лицо под косматыми бровями тряслось от гнева, а губы двигались в беззвучных проклятьях. Алеся юркнула на диванчик и больше уже не подходила к двери до приезда хозяйки.
Мне нравится
к предыдущим записям
- DL 2024Язык